23 мая, 07:38
В Таиланде закончилась мировая олимпиада по спортивному программированию. Первое место в ней заняла команда Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), обогнав команду Гарварда, Шанхайского университета и MIT. Всего российские команды заняли 5 из 10 первых мест в итоговой таблице. Российский предприниматель Виктор Шабуров стал спонсором десяти российских и украинских команд-финалистов. Ранее Шабуров помогал команде, вместе с которой он основал компанию Looksery (одноименное приложение позволяет с помощью фильтров менять лицо на видео в реальном времени). В 2015 году Snapchat купил Looksery за $150 млн. Главный редактор изданияApparat Андрей Бродецкий поговорил с Виктором Шабуровым о том, за счет чего российским программистам удается побеждать и какая судьба обычно ждет победителей.
– В чем заключалась ваша помощь командам?
– Мы помогали золоту (СПбГУ), серебру (Уральский университет) и Запорожскому университету с Украины. Также поддержку оказали команде Львовского университета, Киевского университета имени Тараса Шевченко, Иннополису и другим университетам – всего десяти командам (сумму спонсорской помощи Виктор не разглашает. – Slon).
– Расскажите свою историю причастности к этим олимпиадам. Когда и как вы начали этим заниматься?
– В школе и университете выигрывал математические олимпиады. Потом повезло поучаствовать в создании компании SPbSoftware вместе с замечательным человеком Василием Филипповым – одним из первых российских финалистов по программированию. Позже компанию купил «Яндекс». Вторая компания называлась Handster, ее купила Opera (сумма сделки с «Яндексом» составила $38 млн, с Opera – $10 млн. – Slon).
Три года назад начал работать с украинской командой из Одессы. Они не выиграли чемпионат, но достаточно хорошо выступили. Вместе с этими ребятами мы основали компанию Looksery. Как видите, получилось очень успешно. Все три компании были созданы олимпиадниками, все три стали мировыми лидерами и были куплены.
– Когда и как вы начали спонсировать олимпиады по программированию?
– Где-то четыре года назад. Причем сначала я был сфокусирован на Украине – мы проводили олимпиады по программированию. Тогда Юрий Монастыршин, «отец» Looksery, как раз выиграл чемпионат два раза подряд. И после этого мы решили, что надо с ним попробовать раскрутить какую-то компанию. Долго обсуждали, три месяца, и пришли к идее Looksery.
Виктор Шабуров
– То есть ваша помощь олимпиадникам может потом к вам вернуться в виде талантливых ребят, вместе с которыми можно создавать бизнес?
– Да, конечно. Это в принципе и есть бизнес-модель.
– Я читал, как проходит сама олимпиада: три участника в команде, тринадцать заданий, побеждает тот, кто решит больше и быстрее. Какого рода задачи приходится решать? Явно не на знание готовых решений?
– Конечно. Там исследовательские задачи. Эти ребята привыкли решать практически нерешаемые задачи. И это очень важное качество, из-за которого я с ними работаю. Они ничего не боятся. Когда мы запускали Looksery, нам нужно было сделать трекинг изменений лица в реальном времени. И специалисты в этой области говорят: «Это сейчас пока невозможно». А эти ребята не знают, что это невозможно. Перед ними поставили задачу, и они думают: «Опа, интересная задачка, давайте-ка мы попробуем ее решить». И решили.
– Какими навыками должен обладать программист, чтобы хорошо решать задачи по спортивному программированию?
– Прежде всего важны математика и алгоритмы. Тонкости языков программирования они обычно все хорошо знают, но профессиональные программисты знают их, может быть, даже лучше. Но здесь очень важна именно математика и алгоритмы.
– Как команды готовятся к олимпиаде?
– Они участвуют в куче региональных туров, готовятся к ним, решают задания с олимпиад предыдущих лет. Крутые тренеры, такие как Андрей Лопатин (тренер команды СПбГУ. – Slon), обычно имеют несколько командных составов. Они их комбинируют и ищут тот состав, который решает задачи лучше остальных. Это похоже на спорт, например на бейсбол, когда нужно подобрать того, кто лучше всех отбивает, того, кто лучше всех бегает, и получается команда.
– С 2006 года российские студенты выигрывали мировые олимпиады семь раз. В этом году пять из лучших десяти команд – российские. Почему так получается, в чем секрет? Есть такой стереотип о хорошей математической подготовке в крупных постсоветских вузах. Это действительно работает?
– Я бы не сказал, что у нас хорошее общее образование. Но математическое – сильное, вполне на уровне. Мне понравилось, как кто-то в фейсбуке написал: весь бюджет на образование в России меньше, чем бюджет одного Гарварда. Однако Гарвард они обыграли!
– А почему так получается, что лучшие в мире программы по компьютерной науке читают в MIT и Стэнфорде, а на олимпиадах расклад сил совсем другой? Может, у них другие приоритеты и там не уделяют так много времени и сил тренировке программистов для этих олимпиад?
– В MIT хорошие программисты. Когда мы нанимаем их на работу, мы видим, что у ребят хорошая подготовка. Но подготовка олимпиадников санкт-петербургского вуза примерно на таком же уровне. Я думаю, в MIT недостаточно сильно развита математика. В MIT и прочих американских вузах больше практики, потому что больше компаний вокруг – Google, Facebook.
– Чем занимаются олимпиадники после того, как оканчивают учебу?
– По-разному. Лично я помогаю им создавать стартапы. У них может быть печальная карьера – это когда они идут работать вFacebook или в «Яндекс». Это печальная карьера, потому что они идут на зарплату и их съедает корпоративная среда, они растворяются в ней. Иногда им удается бросить Facebook, и тогда у них что-то получается. Парень, который основал Quora – Адам Ди Энджело, тоже победил на олимпиаде в свое время. Он попал в Facebook, растворился в нем, но в последний момент сумел оторваться, вышел, основал Quora и создал миллиардную компанию.
Я помогаю финалистам тем, что даю им возможность самим что-то создать крутое. И это работает. Это в трех компаниях уже сработало, последняя – Looksery. Там у нас было 60 процентов олимпиадников, и все они стали финансово успешными людьми (по некоторым данным, суммы компенсаций для членов команды Looksery составили от $1,5 млн. – Slon). Вот это хороший кейс, а плохой кейс – это сейчас пойти в Facebook или Google.
– Программисты часто говорят, что олимпиадные задачи – это чистая теория, в реальных условиях редко приходится решать задачи, подобные олимпиадным. Это правда?
– Абсолютно верно. И это основная причина, почему они в корпоративной среде пропадают. Потому что им приходится там делать какую-то рутинную работу, и они погибают от этого. Но они круто решают нерешенные задачи. И я именно этим и занимаюсь – ставлю перед ними задачу, которую никто никогда еще не решил. И создаю им подходящую среду: нанимаю команду iOS-, Android- и backend-разработчиков, создаю пиар, маркетинг. Им не нужно думать о документах, не нужно думать ни о чем. Вокруг них строится команда с профессиональными программистами, которая позволяет им сконцентрироваться только на главном: решить нерешаемую задачу. А это они умеют делать круто. Стать обычным Android- или iOS-разработчиком они не могут, а вот решить что-то нерешенное они могут очень хорошо.
– Нужно ли учить программирование всем подряд и может ли оно спасти экономику?
– В 80-х годах все были hardware-инженерами. А потом рынок консолидировался вокруг Apple и IBM, все маленькие компании сдохли и hardware-инженеры перестали быть крутой профессией. Software сейчас пока что в расцвете и продолжает цвести. У всех профессий бывает момент насыщения, но в ближайшие пять лет я не вижу никакого насыщения в этой области.
В ближайшие пять лет я не вижу никакого насыщения в этой области
Если смотреть не на программирование, а на все остальное, то как раз все остальное под большим вопросом. Технологии, и в частности программирование, machine learning, computer vision, self-driving cars убьют кучу профессий, целые индустрии. Поэтому, конечно, лучше, чтобы больше людей изучали программирование. Это более перспективно, чем большинство других профессий.
– Если посмотреть на российских участников этого финального этапа только этого года, там десятки российских вузов. В России сотни, если даже не тысячи таких программистов высшего класса. Как вы думаете, многие из них уедут за границу? И это хорошо или плохо?
– На самом деле не так много уезжает, как кажется, – процентов 30, то есть 70 процентов остаются. Ничего плохого в том, что они уезжают, я не вижу. Конечно, если человек уезжает работать в Facebook, это потеря для государства. Но если человек открывает свой стартап, то, во-первых, он еще несколько лет работает в своей стране, на Украине или в России, получает деньги из-за границы и тем самым поднимает экономику. Во-вторых, он становится богатым до переезда. Обычно ребята начинают покупать дома, машины, покупают что-то родителям. Они большую часть денег оставляют в стране. Ничего плохого я в этом не вижу. Некоторые, я думаю, через четыре года даже вернутся.
– Нужно ли удерживать таких специалистов в стране, если смотреть со стратегической точки зрения? Как это можно сделать?
– А зачем их удерживать? Вообще звучит немного странно, когда государству нужно кого-то удерживать. Я против этого. Государству неплохо было бы создавать айтишные фонды, инвестировать в них. Потому что если они повышают текучесть денег в стране, то соответственно больше стартапов откроется, значит, больше людей останется. Это, наверное, самый правильный ответ. Есть ряд частных фондов, в которые государство может соинвестировать. Увеличив количество денег в отрасли, они оставят больше топовых людей в стране.
– Как сейчас идут дела у команды Looksery?
– Дела идут просто фантастически. Хиллари Клинтон использует наши линзы, чтобы троллить Трампа. Их постоянно показывают на всех вечерних шоу. Ким Кардашьян, Ариана Гранде и многие другие знаменитости используют наши линзы каждый день. Барак Обама на встрече с журналистами тоже их использовал. В Америке это мейнстрим.
– То есть вы популярнее MSQRD?
– По статистике AppAnnie, Snapchat находится в топ-10 самых популярных приложений в 120 странах. Это хороший показатель. MSQRD в топ-10 сегодня только в одной стране.
https://slon.ru/posts/68391